СОЗВУЧНАЯ ЛИРИКА
СОЗВУЧНАЯ ЛИРИКА
Жизнь моя – всего лишь сон.
Сон тяжёлый иль приятный,
Ясный или непонятный,
Мной всю жизнь владеет он.
Я в руках живого сна.
Он не может вечно длиться,
Он однажды прекратится –
Жизнь моя обречена.
В детстве ждал я свою смерть –
Гневно, горько, с содроганьем.
Я всегда был смертью ранен,
Я её не смог стереть.
И сегодня смерть ещё
Сон мой до смерти пугает:
Испугает – да стекает
Долгими слезами щёк.
Но внутри живого сна
Все равно я в смерть не верю.
Верю: не открою двери –
Не войдёт в меня она.
Тишина природы
Так чиста и мудра у неё тишина,
Что вся моя жизнь беспутная,
Как на ладони – букашка – видна:
Ползёт – и ниток мотком –
распутывается.
Если душу в природу опять не верну,
Если снова пройду себя мимо,–
Мне потом уж не выдержать тишину.
Ведь она – лишь для любящих
и любимых.
Предчувствие солнца
Солнца нет ещё, а по росе
Проступают туман и сиянье.
В омуте веток осев,
Сладко треплется щебетанье.
И прохладой, и песней пронзён,
Ветерок намывает лучи нам,
Словно с яви стирает сон,
Словно с лика снимает личину.
Эти горы, деревья, дома –
Все курятся – туманом и дымом.
И из сердца выходит тьма,
Проявляя прежде незримое.
Я теперь стал видеть не то,
Что когда-то видел и чувствовал:
Мир могуч красотой и мечтой,
Но его мелодия – грустная.
Гроза и я
Гроза взглянула мне в глаза,
Ни капли не щадя.
Ослеп я и упал назад –
На чашечки дождя.
Очнулся – плакала гроза
На слёзы моих глаз.
И среди слёз – моя слеза
Размазывала грязь.
Лавина капель… Среди них,
Струясь огнём, взмыл гром:
Ударил молотом и стих –
Опять, опять потом.
И ливень сразу опьянел,
Так заплясал пока,
Что кажется – сто тысяч тел
Вдруг дали гопака.
И дискотека пьяных толп
По улице пошла…
Стал всякий путь – как речка, полн,
И скрытен, как скала.
Глаза слепила мне гроза,
Ни капли не щадя.
А я шагал, закрыв глаза,
По чашечкам дождя.
12 июня 2015 г.
Улыбайтесь!
Улыбайтесь глазами, губами
И взлетающей птицей души,
Чтобы солнце взошло между вами,
Потому как улыбка – жизнь!
Даже если печально и зыбко
В ваших недрах, и сердце болит –
Улыбайтесь! Рождаясь, улыбка
Прежде всех вас самих исцелит!
Ведь нависшее мглою ненастье
Начинается здесь вот, внутри.
Улыбайтесь! Со временем счастье
В вашем сердце – заговорит!
И в душе получается – чисто,
Словно в свет ты родился опять.
Улыбайтесь! И птицею быстрой
Станет мысль проникать и летать!
Улыбайтесь таинственной силой,
Поднимающейся со дна.
Вас природа, как мать, одарила.
Вы всесильны теперь – как она!
25 сентября 2015 г.
Покуда есть родимая земля
В каких бы пропастях не оказался я,
Но не трагедия мне это, а всего лишь драма,
Покуда где-то есть родимая земля,
Где всё ещё жива глядящая с любовью мама…
Нет родины уже – убита и пуста.
Там, где селенья были, – кладбища, рассветы.
Теперь – одни воспоминанья и тщета,
Да что-то ищут по бурьянам ветры.
Да ведь ещё вчера и родина жила,
И жил родной народ, и гомон был, и горы,
И лебедь белая под облаком плыла,
И было от всего не оторвать мне взора!
Порушили – всё превратили в пар.
А ведь еще вчера всё это было живо,
Как и отец, и мама…
Как наш пёс Мухтар,
Что обнимал мне ногу,
верный и счастливый.
Когда нет родины – она есть все равно.
Когда нет дома – дом есть в наших недрах.
Там, где пустырь иль небоскрёбы
каменной стеной, –
Я слышу шелест кандыка и кедра.
В каких бы пропастях не оказался я,
Но не трагедия мне это, а всего лишь драма,
Покуда есть внутри меня – родимая земля,
Где всё ещё жива глядящая с любовью мама.
25 октября 2015 г.
Село моё Сыркаш
Родное село высокое
Показалось – сто горных гнёзд
Смотрело – блестящими стёклами,
Полными радостных слёз.
Я тоже был так взволнован –
Столько времени не был здесь!
Целую я землю отцову,
Обнимаю тополя и лес…
Не осталось друзей здесь:
кто – умер,
Кто – далече, кто – горькую пьёт.
Крапива выползает на улицу –
И мне горько, село моё!
Здесь были места детства:
Поляна, наш берег, курья!
Ныне – пустынь, Томь полураздетая…
Пёс Югус – плешивый, как я.
Здесь высился – дом отцовский.
Ныне на месте том –
Низкой травы и засохшей
Спутанный горький ком.
На меня здесь нахлынули – души
Тех, что не хоронил,
И шёпот кустов обрюзгших,
И ропот сельчан и родни.
Тоскою и счастьем растаскан,
Как факел, пылаю здесь.
Сыркаш, ты был мне – как сказка,
Теперь ты мне – только весть.
Стою средь села родного,
И его я благодарю
За жизнь, за счастье, за слово!
И землю целую свою –
Чистую почву мою!
* * *
Я был бы собой, да не знаю – кто я.
…Из зеркала мудрая смотрит змея
И всё понимает.
А сдвинусь назад –
Под сердцем ползучий шевелится гад,
Боится всего и шипит языком,
И хочет привычно свернуться клубком.
Однако покоя внутри – не найти.
Из мысли – тревожная утка взлетит
И станет кружиться, как будто искать
Влекомую пулю – пятою виска.
Пойму, что охоты сезон – не открыт…
С земли на меня кто-то нежно глядит,
А я уже лебедь – гортанен мой крик
О чести и чуде, что светят внутри.
Но нету лебёдки, и слышится – «кар-р»…
Слетаю к задворкам.
Свой чувственный жар
Меняю на крошки с чужого стола,
И хочется знать: эта жизнь так светла?..
Пойму – уплываю по речке обид
Корявой лягушкой – меняю свой вид.
В воде, словно в зеркале, видно меня, –
И снова в нём мудрая смотрит змея
И всё понимает…
Опять этот сбой!
Ну, как мне узнать, когда стану собой?
Не надо о смерти
Не надо о смерти. Она вас приметит,
Неотразимыми сделает ваши глаза.
День каждый светом нездешним осветит
Невидимая ночная слеза.
Обняв безысходность,
смиряетесь постепенно,
На небо слезой уповая, на даль.
С тех мыслей
всё обретёт высочайшую цену,
И всех – как себя – станет жаль.
Но как овладеть
своим пламенем, жженьем?
Как уложить смирившиеся вечера?
Как пережить, перебороть приближенье…
Не надо о смерти. Давай – о вчера.
Я вспоминаю, но словно бы – поминаю.
Смешиваю, как в детстве, быль и ковыль.
И с жизнью вовсе про смерть забываю,
Как и дни рожденья давно я забыл.
Если б мне было можно
Если б мне было можно
До самой печени, досыта
Надышаться воздухом божьим –
Солнцем сиятельным и грозами!
Надышаться – и не маяться смертью.
Красотою до края насытиться –
Тишью мудрой и юным ветром,
И горами, что мыслями высятся!
…Дни сменяются и смываются,
Душа – восторгаясь – мается.
Всё просачивается сквозь пальцы,
Даже если и стиснешь пальцы.
И ничто, ничто утреннее
Не может уцелеть до вечера.
И внешнему – внутреннее
Утолить до конца – нечем…
…Если б мне было можно
Порядок земли опрокинуть:
Дать человеку – божьего,
Хотя бы немного, не сильно…
К реке
Ты река – вода, и – душа живая.
Тянет меня к тебе, чаровница.
Подойду – меня заслушаешься.
Переживаешь – начинаешь затихать
Или более бурлиться.
Я волнуюсь – ты тоже волнуешься.
Я печалюсь – и ты расплачешься.
Я обижен – и ты вся вздуешься.
Я бессилен, и ты – словно прячешься.
Если радость во мне – ты скачешь,
Как иноходец средь иноходцев,
Солнцем сияешь и много значишь –
Самому расплескиваться хочется.
Наклонюсь над тобой – себя увижу.
Как чисто ты меня отражаешь!
Смываешь всё грязное и лишнее,
Детскую – мамину – суть открываешь.
Лишь у воды я себя – чувствую,
Купаюсь в свете, и в себя верится.
Потому и хочу эту воду чистую
Пить – к самому своему сердцу.
Протока
Томь – не моя только,
Не только моя Томь-река.
Но есть в ней одна протока,
И та протока так глубока.
Там я продышал столько
Недосказанных, но полных лет,–
Подле пихтовой протоки,
Дороже которой мне нет!
Где теперь та протока?..
Заросла, наверно, быльём,
Заилилась вся и засохла,
Как и сердце – чувствую – моё.
Стал твёрдым я и – убогим,
В сиянье, но – без луча и тепла.
Оставила меня протока,
Сама же – в прошлое протекла.
Любви не бывает много.
Всю любовь бережём в душе.
И мы – народа протоки –
Протекаем… Протекли уже.
Светлый журавль
Высоко летит светлый журавль.
Мне кажется – летит, а он – улетает…
Безвозвратно улетает, и мне – не жаль.
Будет жаль – потом.
А сейчас – он так восхищает!
Полёт журавля – и горд, и велик.
Не птица, а мысль –
гениально струится!
И взглядом я к журавлю приник,
Чтоб понять самому –
как в жизни сбыться?!.
Живи – не глазами, а голосом сна.
Твой журавль там курлычет-колышет.
Захочешь увидеть –
с Мустага* судьба видна.
Она – Большой Суеты** чуть выше.
––––––––––––––––––––––––––
*Мустаг – одна из самых высоких
вершин округи. По шорским поверьям,
оттуда можно увидеть свою судьбу.
**Большая Суета – река-приток Мрассу,
видная с Мустага. Здесь обыгрывается
странно звучащее по-русски имя реки.
вишни
Я остался для себя неизвестным,
Хоть и пристально изучал свою дату.
Потому, знать, не люблю кукушку –
Предпочитаю слушать цикаду.
Просыпаясь с голодающей болью,
Не могу теперь раздаривать мысли.
Пребываю на песчаном прибое
И собираю разнесённые листья.
Лишь однажды прилетает солнце,
Словно отсвет промелькнувшего счастья.
Ведь и боль была прежде – радостью,
Но потом нежданно состарилась.
Через много лет
Подошла – и упала дождём.
Было так непривычно и радостно,
Что мы снова, как руки — вдвоём!
Я склонился над ней пёстрой радугой.
В сердце выткался облик лучей.
Облик жил, и сиял, и метался…
Обнимал я её.
Только с ней,
С ней – реальной – не совпадал всё.
Я терялся: за что мне далось
Это счастье – к былому причастье?!
То ль заря застилала, то ль злость –
Восклицать, отрицать ли, молчать ли?..
Обронил уж – ищи-не ищи –
Что-то веское в пропасть-разлучницу.
Вот стою над душой – без души…
И молчать страшно мне, и озвучиться.
Эхом стал ей – звучал, как скала.
Слёзы, всхлипы, восторг — отражались…
И такая вдруг радость взяла,
Что я сам счастлив стал так едва ли б.
Промысел судьбы
У судьбы не очень ясный почерк,
Но всегда судьба чего-то хочет.
Плещет солнцем, либо тянет тени
Через мысль мою, через сомненья;
Будит душу, сны мне расставляет,
Обольщает, просит, заставляет…
Я скольжу, царапаюсь, стенаю,
Гибну – выжив, утонув – всплываю,
Побеждаю с привкусом отравы,
Падши ниц, вдруг обретаю славу,
А удача – плачет, сон – в кошмаре.
Сердце – под ударом и – в ударе.
Да, судьба чего-то страшно хочет:
Там, где тихо нужно бы, – грохочет;
Там, где промолчать бы, – славословит;
Там, где отпустить бы, – липко ловит.
И во сне, и наяву – всё шепчет,
Чтоб я стал и половчей, и крепче,
Чтоб не отпускал я хвост удачи –
Мол, удача много будет значить!
Так ведь и устать смертельно можно.
Ведь не может быть, чтоб всё возможно…
Всё возможно только Богу, вроде.
Мы ж с тобой – из времени и плоти
Высунувшись, смотрим и моргаем,
И взаимно врём: мол, что-то знаем…